№ 2 от 09.04.2015 г.

В последние дни марта т.г. состоялась встреча с жительницей Кировского района Евдокией Григорьевной Дружининой, 1938 года рождения, которая в возрасте 6-ти лет оказалась в русском фильтрационном лагере в городе Нойбранденбург (Германия).
На встрече присутствовали представители поселкового и районного советов ветеранов, клуб «Ромашка», а районный совет выступил спонсором и организатором встречи.

В помещении все время стоял плач

В течение всего периода оккупации фашисты угоняли в Германию  миллионы людей, заставляли их работать на заводах, фабриках, карьерах, в поместьях. Многие из них не выдержали жесточайшего террора, который был главным методом захватнической войны.
В 1944 году маму и нас, обеих ее дочерей, тетю с тремя сыновьями, погрузили на станции Семь Колодезей в товарный состав. В Германию ехали быстро. Приехали в город Нойбранденбург. Немцы очень боялись, что мы можем какую-нибудь эпидемию привезти: нас всех наголо остригли, начали обработку каким-то раствором, дезинфицировали. На нас надели полосатые рубашки, а на головы – какие-то шапки. А после этой обработки, как мама говорит, повезли в лагерь. Это было очень высокое здание. Там никаких кроватей не было, в основном были нары, как стеллажи. Мы спали вдвоем, валетом, не было ни матрасов, ни одеял. Многие дети падали с таких высот. Мама говорила, что две девочки упали и разбились насмерть, а когда их родители вернулись с работы, то не нашли своих детей, и так они не знают, то ли похоронили их, то ли сожгли.
В этом помещении все время стоял плач. Родителей выводили на работу. Лагерь был обнесен колючей проволокой, наверху сидели вооруженные автоматами солдаты-охранники. Мама говорила, когда взрослых выводили и отправляли на работу, их строили в три ряда, по бокам шли солдаты с автоматами и собаками. За нами, детьми, смотрела немка. Помню, там был длинный стол, длинные скамейки, каждому давали металлические миску и кружку, в большой кастрюле был суп, давали кусочек хлеба, в очереди ждали, когда нам нальют этого супа, а потом садились за стол. 
Что было страшно – там было очень много крыс. Мы сначала думали, что это кошки. Даже был такой случай, что крысы отгрызли мальчику ухо. Немцы, правда, их травить потом начали, да так, что потом такой ужасный запах стоял, крысы, конечно, разбегались, но мы иногда находили под одеждой мертвых крыс.
Пока родители работали, дети, в основном, находились в здании, иногда выводили на улицу. Мама работала на швейной фабрике. Она была высокая и худая.
По архивным данным, я находилась в русском фильтрационном лагере, мама говорила, что там были русские, украинцы и белорусы. Среди нас еще были две еврейки, их всячески прятали. Однажды немец их обнаружил, девочек и их родителей забрали, и после мы их не видели. Может быть, их забрали в какой-то другой лагерь, а может, сразу убили.
В лагере я была год и два месяца. Нас освободили в конце апреля 1945 года. Тогда летели самолеты, зашли танки, все женщины стали кричать, плакать от радости. Танкисты открыли наши ворота, мальчишки сразу побежали, стали садиться на танки.
Нам вещи дали, чтобы переодеться, еды тоже. После мы побежали в город, заглядывали в квартиры. Залезали на велосипеды, которые стояли во дворах, хоть ездить и не умели, но нам было интересно. Видели повешенных стариков.
Мы с сестрой взяли говорящую по-немецки куклу с длинными волосами и маленький альбом, чтобы показать дома, как тут немцы живут. У них уже были цветные и очень красивые фотографии. 
Нас отправили на родину. Ехали очень долго, больше месяца. Приехали в мае в село Ленинское Ленинского района, где жила папина мама. В школу пошла на следующий год в 8 лет. 

Встреча завершилась чаепитием, гости делились своими воспоминаниями, говорили о том, что малолетние узники прошли ад немецких лагерей, что они не сломились и остались живы.
Мы храним память о погибших, не забываем и тех, кто сегодня с нами. Необходимо помнить историю, какой бы страшной она ни была. 

Записала Анастасия Бакулина.