№ 25 от  23.06.2016 г.

В первый год войны 29 июня вышла директива, предписывающая создавать партизанские отряды. Более миллиона партизан и подпольщиков самоотверженно боролись с фашистскими захватчиками. На их счету тысячи взорванных немецких танков, самолетов, железнодорожных составов и автомобилей. Более трехсот тысяч партизан награждены орденами и медалями. В преддверии Дня партизан и подпольщиков «Кировец» встретился с Вандой Ивановной Типун, участницей разведывательно-диверсионной группы партизанского отряда №14 в Белоруссии.

Типун Ванда Ивановна родилась 01 марта 1922 года в с. Мурмышка Витебской области. С 1930 по 1939 годы училась в гимназии. В 1942 году ушла в партизаны. С сентября 1943 года по июль 1944 года была в отряде особого назначения в/ч 38729 (Белоруссия). После освобождения Белоруссии работала на железной дороге. В 2006 году переехала в Крым. Проживает с дочерью в п. Кировское. Награждена орденом Отечественной войны 2-ой степени, медалью «За Победу над Германией», множеством юбилейных медалей (по информации Кировской районной общественной организации ветеранов). Далее от первого лица.

В Белоруссии лесов много было. Я была в разведывательно-диверсионной группе партизанского отряда №14 (командир майор Цветков Василий Афанасьевич) в Ивановском районе на границе между Украиной и Брестской областью. Штат набирали из местных. Был ещё отряд имени Жени Макаревича (женьковцы) – самый многочисленный отряд, отряд имени Жданова (ждановцы), отряд имени Лазо на самой границе с Украиной и др.

Я была рядовой, в бои не вступала (кроме засад). Наша задача – диверсии, поимка немцев, поиск информации, разведка.

В г. Пинск взорвали комендатуру. Там был ярый коммунист Степан Балюк, которого арестовали немцы. Он был слесарем, печником. Его немцы использовали, чтобы что-то починить, иногда он даже без сопровождения мог ходить. С ним связались наши связные. А когда Степана вызвали ремонтировать печку, через камин спустили мину на верёвке и взорвали комендатуру.

Партизаны немцам спать спокойно не давали. В Кобрине семья Кольцовых тоже чем-то напакостила фашистам. В Мотоле Сергей Бэнда (кажется, он был завербованным партизанами полицаем) подложил часовую мину под кровать начальнику немецкой полиции.

В наш отряд принимали с одним условием – наличие оружия. Один парень неделю кружил по болоту, пока не вышел на связного.

В команде были Цветков, его адъютант, старшина Сенька, хирург Сашка (помню, был с бородой), радистка, две девушки шили бельё из парашютов, пара девушек занималась разными походными работами, ещё три девушки были на кухне. Также были два власовца: один – мастер по оружию, слесарь, чинил автоматы, другой – топил баню, ухаживал за двумя лошадьми.

Осенью носили за 15 км мины в другой отряд через полузамёрзшую канаву. Мины были в форме кирпичей, их и запалы засовывали в сапоги и перекидывали через реку на тот берег. Юбки задирали как можно выше и переходили по ледяной воде.

Провоевали без штанов, в ситцевых юбках. Позже начала поступать помощь от Америки – с самолётов скидывали свитера, одеяла. Из одного одеяла могло получиться две юбки.

Из Москвы по рации передавали, какого числа будет самолёт и код (в какой форме зажечь сигнальный костёр), самолет прилетал, делал круг, чтобы убедиться, что код сходится, и с парашютом сбрасывали помощь.

Я училась в Гродне, на границе между Германией и Советским Союзом, в ту школу нас командировали с северной Белоруссии от райпотребсоюза, я была в бухгалтерской группе. Там встретила первый день войны. До дома было 500 км. из района мы выходили со своей группой, но пока мы вышли из города (из-за налётов прятались в подъездах) растеряла своих спутников. Осталась с другой группой, мы двигались на восток.

…В деревне моего спутника Василия было спокойно, только говорили все, что он жидовку привёл, т.к. в молодости я была внешне похожа на еврейку, а паспорта у меня не было, когда упали первые бомбы, он был потерян. Прошло 3-4 месяца. В сентябре на поле пришли полицаи и забрали Василия, а мне велели пришить жёлтую латку. Чтобы доказать, что я не еврейка, меня отправили к ксёндзу (польский католический священнослужитель), он задавал вопросы по католической религии, спрашивал польские молитвы. Я их знала, т.к. в школе их преподавали. Ксёндз выдал справку, что основы веры католической знаю прекрасно.

А Василия отвезли в Пинск в тюремный лагерь, ведь он был советским активистом. 26 марта их везли в тюрьму, чтобы расстрелять. В камеру смертников всех согнали (и цыган, и евреев, и наших), а потом по 15 человек в машину загоняли и отвозили. Во второй машине из нашего села было 4 человека (из них директор Пинской средней школы). На переезде возле спичечной фабрики, когда машина притормозила, они сбежали. Василий спрятался за кучей снега. Облава прошла через тот район, а его ни немец, ни даже собака не заметили. Он 40 км шёл домой. Спаслись всего-то три человека…

Когда фронт прошёл, нас расформировали. Радистку посадили на самолёт в Польшу, но она приземлилась куда-то не туда. Так никто и не знает, что с ней. Кого-то потом в армию забрали, кого-то в райисполком. Партизаны были надёжными кадрами.

Записала Анастасия Бакулина.