№48 от 30.11.2017 г.

Прошло уже чуть более 30 лет, а слово «Чернобыль» живёт, и ещё долго будет жить в наших сердцах. Оно стало синонимом страшной аварии, которая навсегда изменила судьбы миллионов людей.

26 апреля 1986 года на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции, расположенной на севере Киевской области, прогремел мощный взрыв, сорвавший крышку реактора и открывший выход в небо гигантскому радиоактивному облаку, которое прошло над всей европейской частью бывшего СССР, Восточной и Северной Европы и достигло побережья США. Произошла страшная авария, в результате которой радионуклидами было загрязнено свыше 145 тысяч квадратных километров территории Украины, Белоруссии и России, пострадало около пяти миллионов человек.

Для ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы были мобилизованы значительные ресурсы. Более 600 тысяч человек принимали участие в аварийно-спасательных и восстановительных работах на Чернобыльской атомной электростанции. Среди ликвидаторов Чернобыльской аварии была и Галина Александровна Шпиллер.

Галина Александровна Шпиллер родилась в многодетной семье в городе Курск, потом переехала с семьёй в Донецкую область, Славянский район, где окончила 8 классов.  Старшие классы окончила на Урале. После окончания школы Галина Александровна поступила в Одесский политехнический институт на специальность «Атомная станция».

– Как Вы стали участником ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС?

– После окончания института мы переехали на Запорожскую атомную станцию. Я работала мастером в цехе дезактивации, потом заместителем начальника цеха. В начале лета 1986 года откомандирована на Чернобыльскую станцию, где 26 апреля взорвался четвертый энергоблок.

Советский Союз воспитал такое чувство долга, что вопроса ехать или нет, не было. Хотя я могла отказаться, ведь у меня было трое маленьких детей. Но мне, как специалисту, было интересно посмотреть, я надеялась, что там будут использованы передовые технологии дезактивации.

– С Вами знакомые или земляки были?

– Со мной поехали коллеги с ЗАЭС, тоже дезактиваторы. Нас поселили в детском саду в Чернобыле. Припять была полностью эвакуирована из-за радиации.

– Сколько Вы пробыли в Чернобыле?

– Мы там пробыли три недели. Когда я с профессиональной точки зрения оценила масштаб трагедии, честно, волосы стали дыбом, но я не из тех, кто будет слёзы лить и проситься обратно.

– Что Вам приходилось делать на месте аварии?

– Трагедия случилась 26 апреля, а вывозить из Припяти людей стали 28-29, и, как правило, развозили людей по атомным станциям, т.к. только там были такие санпропускники, где персонал проводил дезактивацию.

Мои коллеги занимались дезактивацией на втором и третьем блоке, а я работала на открытой местности. Вместе с солдатами-срочниками (от 15 до 25 человек) мы занимались вывозом из Дома культуры в селе Копачи и захоронением спецодежды работников ЧАЭС, которые были на ликвидации первые часы и дни.

– А защита какая-нибудь у Вас была?

– Элементарно, как у всех – белые костюмы, чепчик, респиратор, в некоторых моментах очки. Вот и вся защита. Самое главное – нужно было пить много воды.

– Что Вам сильнее всего запомнилось?

– Мы сутками не выходили со станции дезактивации – люди всё прибывали, приходилось их стричь на лысо, т.к. волосы не отмывались от радиации. Всю одежду – на захоронение. У них ничего не было и, чтобы они вышли из санпропускника после очистки, работники отдавали им свои халаты и тапочки.

Был случай, который меня потряс. На станцию поступил маленький ребёнок, его пришлось мыть несколько раз, т.к. прибор, замерявший уровень радиации, просто зашкаливал. После я догадалась, что дело в соске, с которой он не расставался как минимум трое суток! Позже у грудных детей приходилось забирать соски сразу.

Ещё была весна, когда в свободное время мы с коллегами прошли по Чернобылю, думаю, не только женское, но и мужское сердце щемило: совершенно перепуганные животные – от котов до лошадей и коров, запущенные и пустые дома, сожжённые радиацией деревья…

– Как люди себя вели, какие настроения были?

– Люди были в шоковом состоянии, как зомби. Они не понимали что происходит. Персонал атомной станции поддерживал людей, как мог, согревал своим теплом. Когда к нам стали поступать первые люди с маленькими детьми, персонал не мог сдержать слёз…

Так было до мая. Потом на дезактивацию привозили технику. Шины практически не отмывались, резина моментально впитывала радиацию.

Позже люди начали приезжать за своим имуществом, как они прорывались – не знаю. Некоторые привозили вещи на отмывку, но радиация была велика и мы не могли ничего сделать, кто-то умудрялся не привозить вещи в санпропускник и вешали радиоактивные ковры на стены!

Эвакуированные люди потеряли всё, хотя им давали квартиры, их обслуживали в первую очередь, психологический фактор не смогли преодолеть 95%. Состояние безысходности и ожидания плохого, летального исхода ещё больше вгоняли в депрессию, и они уходили из жизни. Эти настроения передавались и детям. Некоторые ликвидаторы тоже не смогли расстаться с этим чувством. Это было страшно. Психологический момент сыграл свою роль.

–Чем занялись, когда вернулись домой?

– После возвращения я ещё 9 лет проработала на атомной станции. Я проработала 15 лет в зоне реактора, затем перешла в учебно-тренировочный центр, на протяжении 6-ти лет преподавала авиационную безопасность.

– Последствия ЧАЭС дали о себе знать?

– Я начала сильно болеть и на три года слегла в больницу. Для меня весь мир не мил стал, я почувствовала, что потерялась в жизни. И на подсознательном уровне поняла: нужно взять себя в руки. Я прошла психологические курсы, начала ходить в походы, веду активный образ жизни. Груз того, сколько я проживу, ушёл.

«Авария была локализована. 30 ноября 1986 года было закончено строительство саркофага над разрушенным энергоблоком. Историю этой трагедии необходимо передавать из поколения в поколение, воспитывать в наших детях чувство долга и учить их элементарным действиям при чрезвычайных ситуациях», – заключила Галина Александровна.

Многих из тех, кто уехал на ликвидацию, уже нет в живых, но мы должны не забывать их подвиг. А тем, кто жив, можем лишь бесконечно выражать благодарность за их мужество, за то, что ради нас они рисковали жизнью и здоровьем.

Анастасия Бакулина.